Маленькие Боги - Страница 24

– Он! Лысый! Выбрось его за борт!

Ворбис чуть повернулся, поймал смущенный взгляд Бруты и улыбнулся. – Я уверен, мы расширим наш кругозор. – сказал он. Потом повернулся обратно к капитану и указал на большую птицу, спланировавшую под поверхность волн. – Тупой Альбатрос. – быстро сказал капитан. – Мигрирует с Пупа к… – он запнулся. Однако, Ворбис с нарочитой вежливостью созерцал показываемое. – Он перевернул меня на солнцепеке! Посмотри на его мысли!

– С одного полюса мира на другой каждый год. – сказал капитан. Он слегка потел. – Действительно? С чего бы это?

– Никто не знает. – За исключением Бога, конечно. – сказал Ворбис. Лицо капитана стало болезненно желтым. – Конечно. Разумеется. – сказал он. – Брута? – закричала черепаха, – Ты меня слушаешь?

– А это, вверху? – сказал Ворбис. Моряк проследил в направлении его вытянутой руки. – А. Летающие рыбы. – сказал он. – В действительности они не летают. – быстро прибавил он. – Они просто разгоняются в воде и некоторое время скользят. – Одно из чудес божьих. – сказал Ворбис. – Бесконечное разнообразие, а?

– Да, конечно. – сказал капитан. Облегчение, подобно полкам подкрепления, прошествовало по его лицу. – А эти, внизу?. – сказал эксквизитор. – Те? Дельфины. – сказал капитан. – Вид рыб. – Они всегда плавают вокруг кораблей, как эти?

– Часто. Разумеется. Особенно, в эфебских водах. Ворбис наклонился за борт с абсолютно непроницаемым лицом. В разговоре образовалась брешь, которую капитан поспешил заполнить. Что было весьма неразумно. – Они будут следовать за кораблем несколько дней. – сказал он. – Удивительно. – следующая пауза, смоляная яма тишины, готовая поглотить мастодонтов необдуманных высказываний. Раньше эксквизиторы кричали и напыщенно проповедовали. Ворбис не поступал так никогда. Он просто выкапывал перед людьми глубокую тишину. – Кажется, это им нравится. сказал капитан. Он нервно скользнул взглядом по Бруте, пытавшемуся унять в голове черепаший голос. Оттуда помощи не было. Вместо этого на выручку пришел Ворбис. – Это, должно быть, очень удобно в длительных путешествиях. – сказал он. – Хм… Да? – сказал капитан. – С точки зрения провианта. – сказал Ворбис. – Лорд, я не уверен… – Это, должно быть, подобно ходячей кладовой. – сказал Ворбис. Капитан улыбнулся. – О нет, лорд. Мы их не едим. – Действительно? Мне они кажутся достаточно съедобными. – Да, но в старом предании… – Предании?

– Говорят, что после смерти души моряков становятся… Капитан заметил бездну впереди, но фраза, благодаря огромной собственной инерции уже вверглась в нее. На мгновение исчезли все звуки, кроме свиста волн, плеска дельфинов и сотрясающего небеса грохота капитанского сердца. Ворбис распрямился над бортом. – Но, конечно, мы не подвержены подобным предрассудкам? – лениво сказал он. – Да, конечно. – сказал капитан, хватаясь за эту соломинку. – Глупые матросские байки. Если я еще услышу такое, я прибью этого типа. Ворбис смотрел куда-то за его ухо. – Эй! Да, ты, там. – сказал он. Один из моряков кивнул. – Принеси-ка мне гарпун. – сказал Ворбис. Человек перевел взгляд с него на капитана и потом покорно отправился. – Но, ах, ух, но ваше преосвященство не должно, ух, ха, заниматься таким спортом. – сказал капитан. – Ах. Ух. Гарпун – опасное оружие в неумелых руках, я боюсь, вы можете себя поранить… – Но я и не буду. – сказал Ворбис. Капитан повесил голову и протянул руку за гарпуном. Ворбис похлопал его по плечу. – А потом, сказал он. – вы угостите нас ланчем, верно, сержант?

Симони отдал честь.»Как прикажите, сэр!»

– Да.

* * *

Брута лежал на спине среди парусов и веревок где-то под палубой. Было жарко и воздух пах, как где угодно запахнет любой воздух, постоянно соприкасающийся с трюмной водой. Брута не ел весь день. Поначалу он был слишком болен. Потом просто не ел. – Но жестокое обращение с животными не значит, что он… не хороший человек. – отважился он; звучание его голоса наводило на мысль, что даже он сам в это не верит. – Это был совсем маленький дельфин. – Он перевернул меня на спину. – сказал Ом. – Да, но люди куда важнее животных. – сказал Брута. – Это мнение часто выражается людьми. – сказал Ом. – Глава 9, стих 16 книги…-начал Брута – Какая разница, что пишут в книгах? – вскричала черепаха. Брута был шокирован. – Но ты никогда не говорил никому из пророков, что люди должны быть добры к животным. – сказал он. – Я не помню ни слова об этом. Ни разу, когда ты был… больше. Ты хочешь, чтобы люди были добры к животным не потому, что те – животные, ты хочешь, чтобы люди были добры к животным потому, что одно из них может оказаться тобой. – Не плохая идея. – Кроме того, он был добр ко мне. Хотя его ничто не заставляло. – Ты так думаешь? Ты действительно так думаешь? Ты заглядывал в его разум?

– Конечно, нет! Я не умею!

– Нет?

– Нет! Люди не могут… Брута приумолк. Кажется, Ворбис мог. Ему достаточно было одного взгляда на кого-то, чтобы понять, какие нечистые помыслы он лелеет. Тоже было и с бабушкой. – Люди не могут этого, я уверен. – сказал он. – Мы не можем читать мысли. – Причем тут читать, я говорю смотреть на них. – сказал Ом. – Просто видеть их форму. Невозможно прочитать мысль. Примерно так же можно пытаться читать реку. Но увидеть форму – легко. Ведьмы запросто это могут. – «Путь ведьмы будет, как тропа, усеянная шипами.» сказал Брута. – Оссори? – сказал Ом. – Да. Ну конечно, ты же должен знать. – сказал Брута. – Никогда прежде не слышал. – сказала черепаха с горечью. – Это можно назвать обоснованным предположением. – Что бы ты не говорил, сказал Брута, я по-прежнему уверен, что по правде, ты не можешь быть Омом. Бог не стал бы говорить так о Своих Избранных. – Я никогда никого не избирал. – сказал Ом. – Они сами себя избрали. – Если ты действительно Ом, перестань быть черепахой. – Я же сказал, не могу. Думаешь, я не пробовал? Три года! Большую часть времени я думал, что я и есть черепаха. – Тогда, наверное, ты и есть. Может, ты просто черепаха, думающая, что она – Бог. – Ух… Не пытайся опять философствовать. Начав с подобных рассуждений, кончишь, размышляя, может ты просто бабочка, думающая, что она прыщ, или еще что-нибудь. Однажды все мои мысли свелись к тому, сколько надо проползти, чтобы достичь ближайшего дерева с подходящими низкими листьями, потом… Эти воспоминания заполняют мою голову. Три года под панцирем. Нет уж, не говори мне, что я – черепаха, страдающая мегаломанией. Брута размышлял. Он знал, что об этом грешно спрашивать, но ему хотелось знать, что это были за воспоминания. В любом случае, разве так уж это грешно? Если Бог сидит тут и говорит с тобой, можно ли сказать что-то действительно нечестивое? Лицом к лицу? Почему-то, это казалось не так страшно, как сказать что-то нечестивое, когда он на облаках, или еще где-то. – Насколько я помню, сказал Ом, – Я намеревался стать большим белым быком. – Топчущим неверных. – сказал Брута. – Это не было моей основной целью, но, несомненно, немного топтания вполне могло бы иметь место. Или лебедем, пожалуй. Чем-то впечатляющим. Три года спустя я очнулся, и тут выяснилось, что я был черепахой. В смысле, трудно пасть много ниже. – «Осторожнее, осторожнее, тебе нужна его помощь, но не выкладывай ему все подчистую. Не говори о своих подозрениях.»